В традиционной культуре болезнь представляется в виде враждебной силы, которая непрошено вторгается в жизнь человека, в его пространство, для чего использует разные способы. Она обманывает жертву, меняя свой облик, подступом, хитростью заставляет вступать с ней в контакт.
Принимая антропоморфный вид, просит о помощи, окликает человека, когда он спит; лихорадки являются во сне и задают вопросы, на которые не следует отвечать: если ответишь заболеешь, промолчишь — избежишь встречи с недугом [Миненко 1989: 123]. М. Фасмер в «Этимологическом словаре русского языка» склонен считать рус. лихоманка табуистическим названием, в основу которого легло значение ‘плутовка, обманщица’ (ср. также лихоман ‘плут, обманщик’, лихоманить ‘причинять зло’, ‘наносить вред’, от лихо манить); Потебня предполагает значение ‘замышлять зло’ и сравнивает слово с греч. δυσμενηζ, что менее убедительно.
В Витебской губ. существовало поверье, что от лихорадки можно излечиться, заманив ее в могилу. Когда начинался припадок болезни, больной бежал на ближайшее кладбище и прятался между двух свежих могил. Лихорадка, пришедшая вместе с человеком, увидев свежую могилу и следы человека, спешила вслед за своей жертвой, а больной бежал домой, но уже без лихорадки. У болгар известен способ лечения, заключающийся в том, что больной ложился в специально для этого выкопанную яму, после чего его протаскивали через расщепленный прут шиповника. Прут вместе с одеждой больного закапывали в яму в полной уверенности, что закапывают и уничтожают болезнь. Символическое погребение живого с последующей заменой человека его одеждой или предметом, на который перешла болезнь, широко практиковалось у южных славян для защиты оставшегося в живых близнеца или «одномесячника».
Обманные действия и слова выступают в разных обрядовых контекстах, но подчинены они одной идее избавлению человека от болезни, ее изгнанию. Иногда с больными производили действия не очень приятные, будучи уверены, что делают это не с человеком, а с болезнью, поселившейся в нем. Лихорадке предлагали выпить вина, которое больной должен был пить через непрочищенный чубук. По народным представлениям, это заставит болезнь тут же уйти, обидевшись на такое с ней обращение. Больному вместе с питьем (например, водки), давали выпить нечетное количество вшей, о чем он не должен знать или хлеб в паутине, но так, чтобы ему было неизвестно, что он глотает.
Обманом болезни можно считать и тайное срезание колтуна во время сна больного: если бы удалось срезать колтун в тот момент, когда и болезнь, находящаяся в человеке, спит, то больной выздоровел бы; но если болезнь просыпалась во время этой процедуры, то человек бывал наказан — все тело его покрывалось нарывами.
Интересный пример защитной магии с использованием ритуального обмана записан в Польше (с. Вырыки Хелмского воев.). Если человек умирал от тяжелого недуга (например, от рака), на него запрещалось смотреть, чтобы болезнь не перешла на смотревшего. В доме умирающего переворачивали горшки и миски вверх дном, чтобы показать болезни, что в доме никого больше нет, после этого все уходили из избы. Иногда духу болезни оставляли что-нибудь живое, например, кошку. Подобным образом спасались от чумы и холеры южные и восточные славяне: во всех домах гасили свет, иногда и огонь в печах. Это было знаком, что село, дома необитаемы и что болезнь может пройти мимо, так как ей нечего здесь делать. Другой способ обезопасить себя от чумы во время эпидемий этой страшной болезни заключался в том, что в домах вынимали оконные рамы, не зажигали света, желая показать, что в доме никто не живет.
Как видим, ритуальный обман в его вербальном и акциональном вариантах является, по народным представлениям славян, действенной мерой в борьбе с нечистой силой, в том числе с болезнями, постоянно докучающими человеку.
Комментариев нет:
Отправить комментарий